История из литературы, но случившаяся в середине прошлого века на самом деле.
Фазиль Искандер "Стоянка человека"
...-- Мне в жизни нередко приходилось попадать в условия, когда страх смерти заполнял мое существо, и мне всегда или почти всегда удавалось
его преодолеть, потому что я был подготовлен к нему. С самой юности я
закалял себя в этом, я заставлял себя привыкать к мысли, что в
известных обстоятельствах необходимо принимать вариант смерти, и это
многое определяло. Великой максимой моей юности было: не дать себя
унизить ни перед кем и не дать никого унизить в моем присутствии.
И все-таки настоящий, всепоглощающий страх я испытал не на фронте, не в
тюрьме, а здесь, в мирной жизни. Лет десять назад я, как и многие,
увлекся подводной охотой. Я сделал себе ружье с таким мощным боем,
какого я не видел не только у ружей нашего отечественного, но и
иностранного производства. У меня было отличное дыхание, что
неудивительно: я вырос у моря, с детства много нырял, позже занимался
боксом, легкой атлетикой. Три-четыре минуты я свободно мог провести под
водой. Было большой редкостью, чтобы я вернулся с охоты без рыбы.
Однажды, нырнув возле подводной скалы, я заметил великолепного лобана.
Пошевеливая плавниками, он стоял в нескольких сантиметрах от нее. Я
осторожно подплыл поближе, прицелился и нажал на спусковой крючок.
Обычно после выстрела ныряльщик выплывает на поверхность воды, и, если
стрела пронзила рыбу, он подтягивает ее за шнур, на котором она висит,
сдергивает ее, подвешивает к поясу и перезаряжает ружье. Если ныряльщик
не попал в рыбу или она каким-то образом сошла со стрелы, он снова
заряжает ружье и ныряет. Стрела на крепком капроновом шнуре привязана к
поясу.
На этот раз я не попал в лобана и стал выныривать. До поверхности воды
оставалось примерно полметра, когда я вдруг почувствовал, что шнур, к
которому была привязана стрела, натянулся и не пускает меня дальше. Я
понял, что стрела плотно вклинилась в расщелину скалы и не выходит
оттуда. Я попытался нащупать на поясе нож и вспомнил, что забыл его
дома. Страх стал овладевать мной. Я попытался оторвать шнур от пояса,
но он не поддавался. Шнур был очень крепким, и в воде без точки опоры
его невозможно было разорвать.
И тут я почувствовал ужас. Через несколько секунд я потеряю сознание, а
еще через несколько минут мой труп будет колыхаться в полуметре от
поверхности воды. И, разумеется, никто не узнает, куда я делся. Я
взглянул наверх и увидел сквозь небольшую толщину воды ослепительно
расплывающееся золото солнечного диска. Инстинктивно вытянул руку над
водой, словно пытаясь ею зацепиться за воздух и вытащить себя. Но это
было невозможно.
И тут, уже почти теряя сознание, я попытался использовать последний
шанс. Надо донырнуть до скалы, упереться в нее ногами и изо всех сил
дернуть шнур. Если он оборвется, я спасен, если нет -- каюк. Легко
сказать! Я уже почти задыхаюсь и все-таки ныряю с единственной мыслью
не потерять сознание, пока не упрусь ногами в скалу. Только держась на
этой мысли и только на ней, я, перебирая в руках шнур, дошел до скалы,
уперся в нее ногами, изо всех сил дернул шнур и потерял сознание.
Не знаю, через сколько секунд или минут я пришел в себя на поверхности
воды. Состояние было такое, какое бывает, когда просыпаешься утром
после тяжелого приступа малярии: тело раздавлено. До берега было метров
пятьсот. Кое-как доплыл. И впервые в жизни, плывя к берегу, я боялся
утонуть от слабости, и море, любимое с детства море, впервые внушало
мне отвращение, словно я плыл в теплом, грязном болоте.
На берегу я выкашлял из легких воду и вытравил ее из желудка. Отлежался
и поплелся домой. Охотился я у себя в заливе напротив дома...
